Забытая нежность
* * *
Ни времени, ни осени, ни дня,
Ни тишины присутствия двоих,
Ни, даже, отражения меня
В глазах неотражаемых твоих.Михаил Придворов
Отражаешься во мне.
Я — зеркало.
Лишь зеркало.
Я в тебе — не отражаюсь.
2003
* * *
Я превращаюсь…
в голодную рыжую кошку,
которая ласки твоей не ждет и отходит,
нервно
ушами встряхивая, гордо и чуть стервозно.
Я превращаюсь в небо над миром, где ты
проводишь дни на работе и прожигаешь ночи
дымом синего своего «бонда» и белым
вермутом.
Не напрягая жизнь и торопясь уйти,
я превращаюсь в отпетого негодяя,
и это уже заметили все, лишь тебе нет дела,
ты, извинившись улыбкою, вновь убегаешь…
Я — превращаюсь в сладкое
твое
тело…
2003
* * *
Ты уедешь. В Екатеринбург,
Братск, к другому черту на кулички…
Грязным словом помянув судьбу,
Подарю LM дрожащей спичке.
На полу останутся слова,
Разные, на бусинки похожи.
Соберу, касаясь их едва,
Впитывая каждой порой кожи.
И отдам запутанный комок:
Бусы слов, желанье быть с тобою…
Где меж ребер (как бы — между строк)
Сердце спотыкается от боли.
2003
* * *
С мыслями нервной природы инфаркт миокарда
дерзостью нашей убьет все живое в районе
сердца, души или Бога, зови как угодно.
Временем белым (зима?) мы уснули в постели,
что постелил день рождения в брошенном доме,
где на веревке — замок, шпингалет или слово
вихрем узорным припало к стеклу и замерзло.
2003
* * *
Обнаженная нежность тела
На широкой моей постели —
Ты спокойно спишь, лишь ресницы слегка подрагивают
В такт биению твоего пульса,
То как будто желая проснуться,
То закутавшись снова в сон, одеяло краденое…
Я присяду на край постели,
Я — безумно — тебя — хотела.
Даже в возрасте стало тесно, не мной придуманном.
Без надежды на эту встречу
Каждый будничный серый вечер
Отдавала веленьям тела свое безумие…
2003
* * *
Не прижиться лохматому волку к чужому ребру,
и кольцо на руке, и цепочка не просто на шее —
развиваю намеренно иммунитет к серебру,
и поэтому долго и просто безумно болею.
Разминаю стихами свою белозубую пасть,
выливаю ведром свою боль, открывая ей дверцу.
Лишь затем серебро я ношу, чтобы мне не упасть,
когда пули твои просвистят к одинокому сердцу…
2003
* * *
Рождество было так долгожданно,
Очень чаянно, страстно желанно,
А настав, стало вдруг (п)окаянно.
2003
* * *
Нужен,
нужен,
ты мне нужен
от отчаянья до муки:
от любви белеет стужа,
от мороза стынут руки…
От любимой от себя
отрезаю по кусочкам,
отковыриваю тебя,
отпочковываю точки.
2003
* * *
Грехопадение, грех — опадание
листьями ломкими (тонкими-тонкими)
жаждой желания жить в ожидании
редкою робкою радостью радомать
горечью гордости (грешен — гордынею)
грех разложить как одежду по полочкам
сладостью слабости скорбью о скорости
мутной морокой проснувшейся совести
ядом паучьим затылок опутывать
дымом дракона до драки окуривать
поздно. Соленое море напарили.
Грех выжигателем высек узорами
смертное тело смердящими спорами
спарились — выжили, смерти проспорили
яблоко светлое славное спелое
перекатилось в другие реалии
наркозависимыми коридорами.
2003
* * *
В твоих синих глазах протекал бесконечный Стикс.
Там встречала Харона, но почему-то без лодки.
Он же принял меня за какую-то женщину-икс,
Угощая водой из Леты, что крепче водки.
И с тех пор я несу в душе всю печаль двух рек,
Где же лодка, Харон? На другом берегу не хуже…
А оттуда поздравить, любимый мой человек,
С новым годом, который нам с тобой вряд ли нужен.
2003
* * *
Так тонко изысканно больно, как ветер в груди.
Так рвется нечаянным словом последняя песня.
Так городу мокрому в траурной осени тесно.
Так иглы, царапая душу, читают CD
последних попыток, последних отчаянных рук
и странной, ломающей принципы детским наивом,
сплетенности гордого взгляда и сжатого криво
мучительно нежного рта, и закушенных губ.
Из этого взгляда стирать уязвленную гордость
и жить, не круша на пути, не ломая ногтей…
Уткнувшись лицом в перекресток сплетенных локтей,
у темной стены под порогом сидит безысходность.
2003
Бе(з/с)…
Бесплотная безжалостная боль…
Депрессия бессовестно ногой
на горло встала
пустынною безлюдностью ночей
безмерными беззвучными речами
(беседовать с бездарностью бесплодно)
бе(з/с) крика
безвременно
безвылазно
бежать
без жизни
без стремления рожать
а боли — мало.
P.S. И без луны безумие безбрежно…
2003
* * *
Хрупкость затылка
предчувствует челюсти зверя
сполохом красным
в глазах не знамение дрогнет
чуткая боль —
ангел тьмы —
вознесется с тобою
не к небесам и не в бездну
а где-то застрянет
вдруг в промежутке (промежности) между мирами
(в общем, неважно)
там кажется: смерть — это выход.
2003
* * *
Время… Оно, конечно, лечит.
Но ты
остаешься единственным Настоящим,
тем,
из-за которого все женщины в мире
когда-нибудь здорово намнут мне бока,
а я, упорствуя, взваливаю на свои хрупкие плечи
кучу твоих нерешенных (и не решаемых, чаще)
проблем,
одновременно пытаясь порхать по жизни
с легкостью мотылька.
Но это — снаружи, для вроде-друзей,
для этих псевдоучастливых лиц
как-будто-подруг (где ты видел людей?
а, впрочем, я знаю — зайдите в музей
фигур восковых), среди этих гробниц —
возвысивших мертвые лики свои,
их (неба не видящих) окон-глазниц,
я вновь у черты,
у последней надежды,
но кровь проступает под слоем одежды,
под третьим ребром, там, где место любви.
2004
* * *
За поребриком тротуара
прожигаю окурком бездну я.
Телефон твой не существует, в e-mail — точка.
Я стучу в твою дверь в эфире
сна, я — твоя любезная,
знаю — держат нас в этом мире
ясноглазый твой маленький сын
и моя кареглазая дочка.
Разомкнуть бы пространство жизни в четыре
стороны,
и собрать эту головоломку другою
призмою,
чтобы встретиться в той квартире —
пустой, бесформенной,
где ты знал бы меня иною —
дурной, капризною,
инфантильною и фальшивой до самых кончиков
и волос и ногтей, так кричаще и дурно крашеных,
где ломтями любовь делили, — проклятье кончилось,
где бы дочка и сын возникли и стали —
нашими.
2003
* * *
Изображая сумерки богов
игла инъекция излюбленная мера
истерика из глаз инцест-любовь
измором взяв иссякнет скоро вера
сама собой иссохнет без причин
из истовой останется вторичной
без настоящих (истинных) мужчин
и без искусственных предметов
(очень личных).
2003
* * *
Закупить сигареты оптом, начать курить, и
отчего-то забыть настоящее имя Бога.
Подавляю желание заговорить на иврите,
Так как кажется мне, что на русском пишу убого.
Только дело, конечно же, вовсе не в языке,
А в умении слушать и вовремя слышать небо.
Просто — глупо смотрюсь с сигаретой в дрожащей руке,
Возведя в состояние музыки черствые хлебы…
2004
* * *
Какая разница — сто километров между нами
или четыре тысячи —
мы не видимся каждый день, и даже
выходные, перелистываясь бумагой писчей,
оседают на легких моих
никотиновой сажей.
Я уже не Наташа, наверно, скорее — Таня,
или, может, чуть-чуть, ну, немного, но все же — Ольга.
Я пытаюсь наполнить нелепую жизнь стихами,
Но весь фокус в чем: пустота заполняется пустотой
и только.
Ты… А я даже имя твое, хоть убей, не помню.
Из архивов памяти слишком многое стерто.
Кто ты был мне? Наверное, друг.
Или просто знакомый.
Видно, это неважно. А значит, не нужно.
К черту.
2004
* * *
Эта кровь испечет пироги с тонкой корочкой
в уголках моих губ рано утром,
там надкушен язык, и на поверхности зеркала
мир наизнанку, где все левое — право,
и твой волчий оскал я готова принять за улыбку,
и в зеленых глазах, в хищном блеске увидеть бы радость,
но внутри у меня тихо плачет ранимый ребенок,
и упорно не хочет признать, что тобою любима.
2003
* * *
Слезы мои ничего обо мне не скажут
(можно подумать, что кто-то их стал бы слушать!),
я не умею плакать (какая лажа!),
я не с тобой отмечу (не будет хуже)
новую жизнь, в камыши направляя лодку,
чтоб не курить по утрам на пустой постели,
даже, пожалуй, не пью больше (типа!) водку,
трезвость рассудок болью пускай застрелит.
Чтобы другой (уже!) обнимал за плечи
и предлагал любви (не твоей!) безбрежность…
Чтобы стихами рваными каждый вечер
в мир выливать одинокую
волчью нежность.
2004
* * *
Дополняешь собой список ею любимых мужчин
новым крупным рубцом, черным маркером по бумаге…
Нет, конечно, она наберет тебе массу причин
показать, что любовь — это бред, одиночество — благо
для нее. Может, кто-то и хочет, имея семью,
поводок на мужчину надеть, но она — не такая.
И смеется, увидев кривую улыбку твою.
И отчаянно врет. Безнадежно тебя понимая…
2003